Кари Унксова. О ней.
ФЕНОМЕН КАРИ

А. Смирнов.

ПОЭЗИЯ
Говорить о поэзии Кари невозможно в отдельности от того, что следует назвать феноменом Кари. По необходимости мы ограничимся кратким рассмотрением лишь нескольких составляющих этого феномена, без понимания которых невозможно восприятие стихов Кари. Это: поэтическое дарование, интеллект, дух и свобода, женское сознание.
Мы уже привыкли к тому, что со страниц наших журналов и специальных исследований, посвященных творчеству, в том числе и поэзии, наших современников, особенно тех, кого уже нет в живых, в изобилии сыплются эпитеты в превосходной степени, устраиваются всесоюзные праздники, устанавливаются памятники и т.д. в честь людей, вклад которых в мировую или хотя бы в национальную культуру весьма проблематичен, очевидно ничтожен, а то и просто отсутствует. Это вызывает в нас законную настороженность в отношении бездоказательных, чисто оценочных суждений, особенно если они исходят от друзей или почитателей таланта какого-либо автора. К сожалению, избежать таких суждений нам не удастся, но мы полагаем, что проверять их основательность - это дело читателя.
Прежде всего жизнь Кари неотделима от ее поэзии. Как мы знаем, весьма часто поэты, и в особенности поэтессы, долгие годы, а то и всю жизнь эксплуатируют однажды удачно найденный для себя «имидж». Причиной тому или ограниченность творческих возможностей – мы видели немало удачно начинавших поэтов, которые потом продолжали перепевать самих себя до выхода в тираж, или неумение противостоять давлению той среды, которую классики называли коротко и точно – «чернь».

Поэзия и философия Кари (хотя она очень не любила этого слова) - это документальные свидетельства пути развития ее личности, ее сознания, ума и духа. Поэзия для нее - это способ существования, который изменяется и совершенствуется вместе с ней всю ее жизнь.
Кари считала себя по происхождению поэтом классической традиции. Если условно разделить русскую классическую литературу на две линии: Пушкин - Толстой и Лермонтов - Достоевский, то, безусловно, Кари ближе первая линия, хотя в автобиографии она упоминает о кратком «лермонтовском» периоде, который eй случилось пережить в детстве. Тем нe менее в ее стихах периода становления вы найдете следы критического анализа самых разных поэтических направлений, и даже просто упражнений в поэтических приемах. Часто они выполняют задачу выявления архетипов определенных жанров, а то и целых художественных направлений и школ. Однако это всегда не просто демонстрация поэтического мастерства, а законченные оригинальные произведения. Можно назвать «Петербург», «Грозу», «Пинцету», «Водевиль», «Гамлета», «Рассказ» и многое другое. Разнообразие приемов, количество находок, многих из которых хватило бы иному поэту на всю жизнь, на беглый взгляд не поддается учету, и ни один из них не является самоцелью, а строго подчинен выполнению своей задачи. Многие из них Кари не использовала больше никогда, считая недостаточно перспективными для дальнейшего развития поэзии.
Кари никогда не с о ч и н я л а стихов. Технические трудности ей были неизвестны. Произведение любого объема возникало в ней от первой до последней строчки, и только тогда она садилась за машинку и записывала его. На ее черновиках нет никаких следов правки и переделок. Внутренняя работа ума и духа всегда остается достоянием автора. Но скорость, так сказать, «материализации», поражает. Например, «Венок сонетов» был написан ею за какие-нибудь 1,5-2 часа. Перевод «Сурсагара», выполненный на высочайшем духовном уровне (по свидетельству индологов), занял несколько дней. Квалифицированный поэт-переводчик потратил бы на него месяцы, а может быть и годы. Такое перечисление можно было бы продолжать сколь угодно долго, но думаю, что сказанного достаточно, чтобы дать представление о феноменальном поэтическом даровании Кари.
С формальной точки зрения ее стихи, казалось бы, не должны представлять для читательского восприятия серьезных трудностей. Отклонения от грамматики, такие как опущения предлогов, иногда глаголов, перестройка по ходу фразы, как бы объединяющая два разных по форме высказывания и т.п. - все это использовалось в русской поэзии, иногда даже в допушкинские времена. Эти приемы связаны с хорошо изученным сегодня лингвистикой явлением избыточности языка и призваны увеличить энергию и информативную нагрузку стиха при сокращении объема текста. Трудности восприятия такого стиха можно объяснить только нашей привычкой к инертности и вялости мышления, господству канцелярско-бюрократического стиля, с которым мы в основном имеем дело в нашей повседневной жизни. Постепенный отказ от знаков препинания имеет тот же смысл, т.к. позволяет в пределах одного стиха использовать несколько возможных вариантов сочетания слов и вводить дополнительную смысловую нагрузку. Синтаксические функции в достаточной мере выполняют другие компоненты стиха.
Из того, что представляет реальную трудность для читателя, следует назвать прежде всего необычайно высокую энергетику стиха и, как правило, стремительный темп мышления, иногда на фоне быстрой смены эмоциональных и духовных состояний, но именно это и делает поэзию Кари по настоящему современной. Ее стихи часто носят экспериментальный (не в формальном, а в научном смысле этого слова) характер, когда читатель вовлекается в творческий процесс в качестве равного с автором участника, получает возможность наравне с автором исследовать ту или иную духовную или эмоциональную ситуацию или процесс без заранее заданного результата. Стих Кари вообще отличается почти полной непредсказуемостью, как и положено стиху большого поэта. Исследование всего богатства и значимости образной системы невозможно в рамках краткой статьи и не входит в нашу задачу, но можно, повторяя слова одного журнального рецензента, сказать, что у Кари абсолютный слух, исключающий всякую возможность неточного образа, и если нам кажется, что мы усматриваем неточность или банальность, то это означает лишь недостаточность способности нашего восприятия. Образ и звук у Кари всегда полностью подчинены смысловой структуре стиха. Поэзия для Кари не цель, а средство.
Она никогда не была «одержима гением», наоборот, ее гений послушно служит ей. Еe путь лежал от поэтического вдохновения юности к поэтическому мировоззрению зрелых лет, не имеющему ничего общего с романтической эйфорией, которая обычно приписывается поэтам.
Речь идет о том, что научный язык практически исчерпал свои возможности, т.к. может идти только по экстенсивному пути, т.е. по пути наращивания количества терминов, что уже сегодня делает его почти непригодным к употреблению. Язык поэзии более информативен и емок, и при сегодняшнем развитии интеллекта может более успешно выражать непрерывность нашего сознания дискретным языком слов, может преодолеть саму эту дискретность. Метафоричность при этом является не помехой, а действенным средством, ибо точно найденная метафора или конструкция, как известно, способны играть в науке о человеке такую же роль, как и формула в точных науках. Но такая поэзия требует и нового читателя, более энергичного, бдительного, гибкого в эмоциональном и умственном отношении, творчески активного. Поэтическое мировоззрение - это сплав эмоций, интеллекта и духа, который открывает новые горизонты не только для поэзии, но и для человека в целом, выводит нас на принципиально новый уровень познания, творчества, ответственности и сотрудничества, и в этом есть главное достижение Кари в области поэзии.

Все написанное, кроме переводов, Кари незадолго до смерти систематизировала в виде шести томов. Первый том включает юношеские произведения и то небольшое количество стихотворений, которое было написано с 1965 по 1971 год. Второй том (1971 - 1975гг) наиболее разнообразен в тематическом и методологическом отношении. В него вошли не только стихи, но и пьесы, поэмы, и ряд произведений, жанр которых не традиционен и трудно поддается определению. Третий том – «Песни Кришнамурти» - изложение особым образом структурированной прозой, тесно сближающейся с поэзией, 33 бесед Кришнамурти, с поэтическими вставками.
Четвертый том (1976 - 1978) начинается с «Писем Томаса Манна» и содержит ряд циклов: «Океан», «Новый лирический цикл», «Милосердие», «Покинутые своды», а также «Автобиографию». Каждый из циклов посвящен решению какой-либо мировоззренческой или духовной задачи.
Пятый том «Сценарий» (1976 - 1981гг) был задуман, как коллективное произведение, своего рода реализованная «Игра в бисер», где каждый автор должен был играть не только свою роль, но и все другие. От этого замысла осталось только мистифицирующее вступление, т.к. реализация его натолкнулась на трудности самого разного порядка, и Кари выполнила всю работу сама. Именно стихи пятого тома в наибольшей мере иллюстрируют то, что мы говорили о поэтическом мировоззрении.
Шестой том – «Россия в Лете» (1982 - 1983гг)- самый небольшой по объему. По тону он существенно отличен от предшествующего, носит как бы более камерный характер. Охват огромных пространств, быстрая смена состояний и точек зрения, которая характерна для 5 тома, сменяется пристальным и напряженным вниманием автора к настоящей ситуации, и как бы отстраненностью от читателя, углубленным созерцанием и осмыслением реальности. Завершается он резким по тону, страстным призывом к людям осознать свою ответственность за происходящее вокруг нас. «Пять улыбок интеллигенции» - этому стихотворению суждено было стать своего рода завещанием Кари.

ОБ ИНТЕЛЛЕКТЕ

Чтобы понять роль интеллекта в поэзии Кари, следует уяснить роль интеллекта вообще. Известно, что человек имеет один-единственный порок - невежество. Все остальные, без исключения, произрастают из него, главным образом на социальной почве, поэтому здесь будет полезно сказать о знании и вере. Мало кто задумывается об огромной и все возрастающей роли веры в нашей жизни. Вера все больше вытесняет знание и все чаще выступает под именем знания. На первый взгляд это выглядит парадоксом, ведь на дворе грубо материалистический век. Однако, чтобы понять это, достаточно осознать, что практически все, чем заполнен наш мозг и память, является информацией, в достоверность которой мы в е р и м , и никогда не становится знанием. Превращение информации в знание - есть главная функция интеллекта, которую он сегодня не выполняет. Больше того, информация стала самоценной: ее накапливают, ею обмениваются и торгуют, ее фальсифицируют, комбинируют, классифицируют, крадут и т.п. Количество накопленной информации и умение выдавать ее в нужное время и в нужной форме стало для нас мерилом интеллектуального развития. При этом мы забываем одно - информация сама по себе не имеет для нас никакого личного смысла. Вот типичный пример смешения понятий «знание» и «информация». Экзюпери говорит, что сегодня средний школяр знает больше, чем Паскаль и Декарт, но почему-то не умеет мыслить, как они. На самом деле это неверно. Паскаль и Декарт знали бесконечно больше, чем знает сегодняшний средний образованный человек, именно потому, что они умели, хотя и обладали гораздо меньшей информацией, мыслить.
Не умея мыслить и даже не зная, что это такое, мы располагаем только информацией, а не знанием. Информация сама по себе бесплодна. Еще один пример. Не помню, то ли Ясперс, то ли Хайдеггер говорит о знании и вере так: Джордано Бруно не знал еще точно, что Земля вращается вокруг Солнца и своей оси, он верил в это и пошел на костер, потому что для него отречься от своей веры значило остановить вращение своими руками.
Галилей же, в отличие от Дж. Бруно, точно знал, что Земля вращается, и потому, отрекаясь перед инквизицией, сказал, выйдя на улицу: «А все-таки она вертится!»
Знание - это то, что не может быть отделено от нашего существа, даже если мы захотим, мы не можем поступить вопреки знанию, находясь в здравом уме. Вера же, то есть информация, подвержена коррупции: мы можем в ней сомневаться, мы можем ее отбрасывать, мы можем заменить ее другой, и самое страшное, что происходит с нами - нам можно навязать ее силой или демагогией. И наконец мы выбираем себе в качестве объекта веры такую информацию, которая нам выгодна, которая обеспечивает нам наибольший комфорт и безопасность в данных условиях. Ничего этого мы не можем проделать со знанием. Во многом знании - много печали, а мы не хотим печали, мы хотим безопасности и удовольствия, поэтому тщательно избегаем знания, в первую очередь - знания о самих себе и своем мире, предпочитаем заменять его удобной для нас информацией, в которую верим и которую не стесняемся защищать с помощью лжи и насилия. Человечество нуждается сегодня не в верящих или даже верующих, пусть благородных, фанатиках, а в людях знания. Если вы з н а е т е себя, как духовное существо, если вы знаете Бога, вам не нужны ни вера, ни доказательства существования души и Бога.
Интеллект дан нам для того, чтобы он служил нашему существу орудием нашего развития и прогресса, а не для того, чтобы с его помощью умножать бессмысленные сны и создавать бесконечные проблемы, в действительности не имеющие никакого смысла ни для каждого из нас, ни для человечества в целом.
Еще в прошлом веке один революционный демократ сказал, что в России всегда было больше святых, чем просто порядочных людей. Наверно, второе труднее, потому что требует именно честности мышления. Интеллект - это один из посредников между нами и истиной.
Многие поэты и читатели, на мой взгляд, чересчур серьезно восприняли слова Пушкина о том, что поэзия должна быть глуповата. Стихи, написанные на уровне чисто эмоциональной рефлексии, все еще имеют достаточный спрос. Пушкинский тезис только лишний раз подчеркивает служебную роль интеллекта и никак не уверяет нас, что глупым должен быть поэт.
Те, кто достаточно знал Кари или работал с ней, подтвердят, что при общении на любом интеллектуальном уровне она всегда была бесспорным лидером, хотя споров она не любила, справедливо полагая, что в споре рождается не истина, а только отчуждение и озлобление, и всегда предпочитала спору интеллектуальное и духовное сотрудничество. Ей совершенно чужда столь важная для мужского сознания задача самоутверждения, она никогда не настаивала на своем умственном превосходстве и делала все, чтобы помочь собеседнику раскрыться со всей возможной полнотой. Количество людей, на которых она оказала свое и часто решающее для них влияние, огромно. Многие из них были совершенно чужды поэзии, это были художники, музыканты или просто люди вне искусства. Кари свободно ориентировалась в любом культурном пространстве и обладала даром пробуждать и стимулировать творческую активность всех, кто ее окружал Ее оценки и советы всегда отличались глубиной и точностью.
Интеллектуализм стихов Кари действительно требует от читателя достаточного умственного развития и предполагает у него известную общую культурную подготовку. Геометрия мысли, как неотъемлемая часть общей структура стиха, часто довольно сложна и требует высокой бдительности и внимания. Однако, это не следствие снобизма, а необходимый элемент организации
поэтической стихии, средство, позволяющее увеличивать объем передаваемой читателю информации, один из способов увеличить плодотворность сотрудничества поэта и читателя, путем вовлечения его в творческий процесс. Задача поэзии сегодня, по убеждению Кари, заставить читателя покинуть позицию потребителя и накопителя информации, попросту говоря, позицию паразита культуры, и стать творчески активной личностью, потому что только этот путь может сделать сегодня осмысленным само существование поэзии, да и искусства вообще.


О ДУХЕ И СВОБОДЕ


В «Автобиографии» Кари рассказывает, как о главном впечатлении своего раннего детства, о видении снежных гор на фоне синего неба, и отчетливом ощущении, что они представляют нечто, к чему будешь стремиться всю свою жизнь, даже зная, что не достигнешь никогда.
Это и есть визитная карточка духа, свидетельство, которое, как я думаю, получает в той или иной форме каждый человек, но далеко не каждый может не только принять его, но даже заметить. Для тех, кто принял его, жизнь вне духа и свободы не имеет смысла, их не может остановить ничто. Свобода и дух понятия первичные и не могут быть определены, они могут быть только познаны лично вами. Все, кто говорит о свободе от чего-то и для чего-то, о познанной -непознанной необходимости, о свободе воли или выбора и т.д. просто не знают свободы. Их рассуждения бесплодны: нельзя дать другому то, чего не имеешь сам. Мы все приходим в этот мир рабами и только осознание всей полноты, тотальности нашего рабства может быть первым шагом к свободе, а такое осознание невозможно без всестороннего и полного развития личности, потому что мы можем отбросить свое «Я» за ненадобностью не раньше, чем достигнем его пределов. И лишь после этого мы по праву войдем в мир духа, как свободные существа, и сможем оказать подобно Сократу: «Я знаю, что я ничего не знаю» - потому что свобода - это не выбор, не необходимость и пр., а путь в неизвестное.
А пока мы знаем так много всего, что нам лучше помолчать о свободе. Сегодня увлечение духовными учениями Востока стало повальным. Чуть ли не каждый самодовольно полагает себя духовным существом на том основании, что начитался соответствующей литературы и гордится тем, что может «достать» своего ближнего в астрале.
Действительно, Восток обрушил на нас целый поток методик для ударного прорыва в область духа: здесь и дзэн, и тантра, и йога, и суфизм, и магия - всего не перечислить. Нынче каждый, после стакана портвейна, может проделать соответствующие упражнения или принять дозу соответствующего вещества - и дело в шляпе.
Эти упражнения подбирались духовными учителями каждому ученику индивидуально и давались только после, как правило, многолетней этической подготовки. Наши партизаны, являясь туда в поисках удовольствия или в жажде обретения полезных свойств, несут на себе всю грязь нашего мира, мир идет следом за ними со своими законами, как джунгли, поэтому они не только сами экранированы от всякой возможности творческого контакта в поле духа, но и засоряют его пограничные области, как дачники природу, возвращают обратно в грязь то, что было очищено трудом многих. Я уже не говорю о вреде, который причиняют они себе и другим в нашем мире, ибо безумие и уголовщина - обычные спутники такого рода «духовной деятельности».
Кари прошла все этапы своего пути к свободе духа с полным чувством ответственности и не делала себе ни малейших скидок. Ее стихи честно говорят вам не только о радости постижения, но и о тяжести потерь и жертв, неизбежных на пути, что особенно важно. Кари, так же, как и все, достигавшие духовного освобождения, прошла через искушение предоставить наш мир самому себе. Те, кто познал свободу и знают о ее притягательной силе, почти непреодолимой, могут оценить подвиг возвращения, скажем, Вивекананды или понять, что значили последние слова Мартина Л. Кинга: «Свободен, слава Богу, наконец, свободен». Миccия поэта также состоит в том, чтобы вернуться к нам и позвать нас за собой, призвать и помочь нам в перестройке себя и нашего мира по иным законам, законам миров высшего порядка. Принятие подлинной ответственности как за последствия своих действий, так и за все происходящее вокруг нас, без всяких попыток спрятаться за свою социальную или политическую беспомощность, может быть, самое важное в жизни человека.
Именно трусливо-снобистские попытки как традиционного «мужского» гуманизма, так и большинства современной интеллигенции снять с себя эту ответственность, лживо-лицемерные заявления о непричастности к миру зла, прикрывающие равнодушие, отсутствие подлинной любви, вызвали ту резкую критику, которую мы видим в «Письмах Томаса Манна», «Гамлете», «Пяти улыбках интеллигенции».
Духовный уровень - главная основа поэзии Кари зрелого периода. Его словесное комментирование не имеет смысла, судить о нем может всякий в меру своего духовного опыта. Достаточно сказать, что совместная работа духа и интеллекта позволила Кари решить беспримерную задачу - показать возможность преобразования мира и человека средствами поэзии, возможность тотального поэтического мировоззрения, превосходящего по своим потенциальным творческим возможностям все, что предлагает нам комплекс материалистических наук о человеке сегодня. Этому посвящен, например, «Сценарий», составляющий пятый, предпоследний том сочинений Кари.

РЕАЛИЗАЦИЯ ЖЕНСКОГО СОЗНАНИЯ

Уяснение сути проблемы женского сознания имеет решающее значение для понимания поэзии Кари. Сегодня это одна из кардинальных проблем человечества. Я беру на себя смелость утверждать, что реализация женского сознания и примирение его с сознанием мужским на основе признания полного их равноправия и необходимого сотрудничества может оказаться единственным способом разрешения множества других проблем, казалось бы совершенно не связанных с нею, которые не поддаются решению политическими или социальными методами. в том числе и такой, как предотвращение будущей войны. О чем же речь? Один американец придумал тестовый вопрос, который я сейчас задаю мужчинам: «За что вы ненавидите женщин?» Можно не сомневаться, что реакция практически всех мужчин укладывается в следующий диапазон: недоумение, возмущение или игривые улыбки с намеками, что дело обстоит совсем наоборот. Вы ПРОСТО не понимаете вопроса. Я спрашиваю: «За что вы ненавидите женщин, когда вы их ненавидите?» Если вы спросите себя достаточно ответственно, то увидите, что это происходит гораздо чаще, чем кажется на первый взгляд. Более того, этa ненависть постоянно живет в глубине вашей души в подавленной форме и периодически вырывается на поверхность. Итак, за что? Если вы сможете достаточно честно ответить самому себе, то ваш ответ будет состоять из двух частей. Первое: вы, лучше сказать мы, т.к. речь идет о всем сословии мужчин, ненавидим женщин за то, что мы с ними сделали. Мы ненавидим их такими, какими мы их сделали сами, мы презираем их за готовность стать такими, какими мы хотим их видеть - это первое.
И второе - мы ненавидим их, и уже гораздо сильнее и откровеннее (потому что это позволяет и даже поощряет мораль и даже законы нашей цивилизации), когда они, женщины, не желают принимать той второстепенной роли мелкого пособника в мужских делах, которую мы им навязываем, и требуют подлинного равноправия, т.е. возможности
реализации своей творческой активности на основе развития своего, независимого от мужского, сознания.
Больше того, наша мужская наука вообще отказывает женскому сознанию в праве на существование, сведя различие между мужчиной и женщиной к психофизиологическим частностям, а общественная практика отказывается учитывать и это.
Предлагаемое нами равноправие сводится к тому, что мы принуждаем женщину конкурировать с нами на основе законов мужского сознания со всей свойственной ему агрессивностью, эгоизмом, ограниченностью, бессмысленной игрой самолюбия, привычкой разрешать свои проблемы насилием, вплоть до убийства - словом, всем тем, что привело сегодняшнее человечество с его техническими достижениями на грань банкротства.
Надо признать, что мы преуспели настолько, что сегодня не только у мужчин с их наукой и искусством, но и у самих женщин представления о женском сознании находятся в самом зачаточном состоянии.
О положении в Сов. Союзе в этом отношении по вполне определенным причинам говорить не приходится, а на Западе значительная часть сил женского движения вовлечена в социальную борьбу с мужчинами, т.е. опять действует в поле мужского сознания, или занята попытками разрешить проблему на сексуальном уровне, что, совершенно очевидно, ведет в тупик.
Следует отметить, что мужская цивилизация с древнейших времен успешно толкала женщину на путь, на котором ее творческий дар становился только орудием в борьбе за мужчину. Слова Гейне о том, что женщина никогда не напишет хорошего стихотворения именно потому, что одним глазом смотрит на бумагу, а другим на мужчину - есть точная констатация этого позорного факта. И до сих пор мужчина, не обнаруживая в стихах женщины этого, столь приятного для его самолюбия мотива, испытывает разочарование и раздражение.
Я думаю, что человек, достигший достаточного уровня умственного и нравственного развития, готовый отбросить предрассудки своего пола и времени, рассмотреть существо проблемы и возможные последствия ее разрешения, не найдет преувеличенными мои заявления о том, что примирение мужчины и женщины на основах
истинного равноправия и творческого сотрудничества способно разрешить значительную часть проблем, кажущихся на сегодняшний день неразрешимыми.
В аспекте вышесказанного становится ясным, сколь важен для нас каждый случай реализации независимого женского творческого сознания. Для нас он является единственным источником совершенно бесценной, уникальной информации в интеллектуальной, духовной и эстетической сферах, недостижимой никаким другим способом, тем более, что подобные случаи исключительно редки в истории мировой культуры.
Весь вопрос сводится для нас к способности получить эту информацию, сделать ее нашим знанием, именно это представляет для большинства значительную трудность. Каждый из нас - переполненный сосуд. Мы до краев наполнены различными сведениями, предрассудками, нашими представлениями о том, как надо и как не надо жить или писать стихи, одним словом - мы заполнены нашим прошлым. Мы не можем воспринять ничего нового. Мы просто слышим знакомые слова (благо, что написано на русском языке) и, извлекая из своих арсеналов обветшалые мерки, прикидываем их к услышанному или увиденному, пожимаем плечами и заявляем, что мы уже все это знаем, или что это «не лезет ни в какие ворота» и должно быть просто какая-нб. ерунда, или просто приходим в полный тупик, раздражение и скуку, уныло говорим: «ну, не знаю, не знаю», и уже с большим удовольствием: «А я вот слышал, что она в прошлом месяце...» - и далее следует какой-нб. текст, который проливает бальзам на уязвленное самолюбие и комплекс неполноценности собеседников и кладет грязное пятно на их бессмертные души.
На самом же деле от нас требуется нечто совсем другое. Забыть обо всем, что мы накопили за всю свою многотрудную жизнь, что представляется нам таким важным и нужным, что делает нас такими большими, ценными и уважаемыми людьми, опустошить себя от всего этого хотя бы на время, довериться уму, таланту и честности автора и приготовиться следовать за ним безропотно и со всей энергией, на которую мы способны. Если мы этого не можем, значит наш дух уже умер, мы уже никогда не сможем воспринять ничего нового, и для нас нет никакого смысла читать стихи Кари, к нашим услугам достаточно разбавленного «сиропчика» в мило оформленных сосудах, который усладит нас, не потревожив нашей души.
Кари прошла путь от первоначальной борьбы за свое человеческое достоинство и жесткого отстаивания своего права на независимость до тех вершин творчества и познания которых может достигнуть человек, если движение вперед и вверх для него необходимое условие существования, если он отдает этому все свои силы, ум, талант и саму жизнь. Конечно, никто не сможет пройти ее путем, путь каждого человека уникален, но поэзия Кари поможет всякому, кто готов вступить на свой собственный путь и преодолеть его, предупредит о тех препятствиях, которые его ожидают, а они одинаковы для всех. Наши проблемы не могут быть решены там, где мы находимся сегодня. Бессмысленная суета, ложь, стяжательство, насилие - вот удел нашего бытия в нынешнем нашем состоянии.
Наши надежды на светлое будущее или настоящее безосновательны, пока мы здесь.
П О Д Н И М А Й Т Е С Ь, и д и т е,
п о м о г а й т е д р у г д р у г у
с Л ю б о в ь ю и М и л о с е р д и е м,
в а ш и п о т е р и н а э т о м п у т и н и ч т о
п о с р а в н е н и ю с д о с т и ж е н и я м и.
Ваши проблемы останутся позади, как мусор, вы увидите, что вам совершенно незачем их решать, они уже просто не с у щ е с т в у ю т.
Ваше бытие будет определяться вашим с о з н а н и е м и станет достойным того, чтобы называть его
ч е л о в е ч е с к о й ж и з н ь ю.
Вы придете к подлинному раскрытию своего С У Щ Е С Т В А,
к реализации его возможностей.
Это говорит нам П О Э З И Я К А Р И , и на этом Пути она протягивает нам руку помощи.

О ГЕНИИ

Теперь о гении. Если вы пойдете по улице, задавая прохожим вопрос: «А вы видели когда-нибудь гения?» - то, ручаюсь, пройдет немало времени, м.б, месяцы и годы, прежде чем вы услышите «Да». И то, скорее всего, вы найдете, что ответ несерьезен. А ведь человеческая история показывает, что гениев не так уж мало, элементарная логика подводит нас к выводу, что они должны существовать всегда. Куда же они деваются при жизни? Может ли кто-нб. припомнить случай, чтобы человек в расцвете сил и таланта, скажем от 30 до 50 лет, был когда-либо признан гением? Нет. В лучшем случае на его гениальности настаивает очень небольшой круг людей. Признание гениальности приходит только после смерти, через десятилетия, а то и века. Часто приводят в пример Пушкина, но это неверно, Можно даже не утруждать себя цитатами из воспоминаний современников. Достаточно вспомнить, что первое собрание сочинений Пушкина, изданное в количестве всего пяти тысяч экземпляров в 1838 году, еще через десять лет оставалось нераспроданным, и что всеобщее непонимание сопровождало его творчество уже с начала 30-х годов XIX в.
Так почему же мы не видим гения, как видел его, скажем, пушкинский Сальери? чтобы ответить на этот вопрос, надо прежде всего определить, кого же человечество более или менее дружно считает гением? Вопрос сложный. Но вероятно, мы не будем слишком неправы, если скажем, что гением следует считать того, кто настолько расширил границы современного ему уровня сознания в каком-либо направлении, что даже мы, отдаленные, или не столь отдаленные потомки,
все еще не освоили открытых ими пространств, все еще не прошли дорогу до конца. Примером такого гения можно назвать Баха, Моцарта, Леонардо да Винчи и многих других. В отличие от них, гений Пушкина был подобен взрыву сверхновой звезды, который почти на пустом месте создал огромный первичный объем духовного пространства, сведший на-нет благородные усилия его современников и выбросивший свои протуберанцы в caмых разнообразных направлениях.
В течение XIX века пушкинское пространство усилиями русских литераторов было освоено почти полностью, кроме, может быть, нескольких потаенных тропинок, оставшихся на долю последующих поколений, но значение его не уменьшилось, а даже возросло, ибо оно есть первичное духовное пространство, которое является колыбелью для роста и возмужания духа каждого истинно русского поэта, и, даже покинув ее, мало кто из поэтов решается отрицать этот факт. Но это, так сказать, лирическое отступление, вернемся к тем новым путям, которые прокладывают для нас гении. Прежде всего, мы должны увидеть это новое открывающееся для нас пространство, а чтобы войти в него, мы должны приложить немалые усилия ума и души. Движение вперед и вверх требует все больших усилий. Поэтому мы должны иметь истинную, не зависящую от нашей воли потребность в развитии. У большинства людей такая потребность отсутствует, их вполне устраивает существование в. отведенных им пределах. В лучшем случае, они согласны взглянуть, не прилагая к тому усилий, чтобы лишний раз убедить себя, что там ничего нет, ибо нет такой силы, которая могла бы заставить человека развиваться, если у него нет в этом потребности. Другое - это то, что еще далеко не каждый освоил то, что имеется в границах уже известного человечеству культурного пространства, даже в какой-то определенной области, и ему не по силам представление о том, что лежит за его пределами. Скажем, я читаю сообщение о том, что Ли и Янгу присуждена Нобелевская премия за открытие несохранения четности в слабом взаимодействии. Если я знаю русский язык даже самым блестящим образом, но не знаю о существовании ядерной физики, то такое сообщение я могу счесть разве что глупой шуткой. Но если я знаю, что ядерная физика существует и имеет свои достижения, но я ничего в этом не понимаю, то я спокойно предоставляю судить об этом тем, кто более компетентен, а мне вообще нет до этого дела. Это меня не интересует.
Поэтому существенно важно, каков наш собственный уровень, каково нaшe культурное пространство к моменту встречи с гением, где проходят его (пространства) границы для нас лично. Может случиться так, что дорога гения начинается с того места, до которого уже не достигает наш взор, и тогда встреча не может состояться вообще - так было со многими духовными учителями, которые вступали в контакт с учениками не раньше, чем те достигали на своем пути известной точки. Или, скажем, он начал свой путь от той же точки, где находимся мы, но слишком спешил туда, где его ждет неизвестное, и наше культурное пространство было освоено им вне сферы творчества, тогда основная масса людей продолжает думать, что, например, Модильяни писал свои портреты так, потому что не научился как следует рисовать. И, наконец eщe один случай, когда мы не способны последовать за художником достаточно далеко, но все-таки видим кое-что в доступных нам пределах, и тогда мы признаем его способным или талантливым, но то ли не нашедшим правильного применения своему таланту, то ли постепенно его растерявшим. Такова была судьба многих гениев при жизни, если не большинства, в том числе Пушкина и Толстого. С предложенных позиций мы можем попытаться оценить творчество любого художника. Возвращаясь к поэзии Кари, я могу коротко представить путь развития ее поэзии следующим образом:
1. Освоение культурного пространства в тех пределах, в которых оно открывается человеку сегодня, и осознание его конечности, ограниченности, как трагедии для человеческого существа.
2. Выход за его пределы в пространство духа, осознанный, как единственная осмысленная цель человеческого бытия;
3. Возвращение для того, чтобы предложить нам с этих позиций иной взгляд на наше состояние, наши творческие возможности, и пробудить в нас стремление к свободе, призвать нас к преобразованию нашего мира через преобразование самих себя, своего сознания, в сотрудничестве друг с другом, потому что это единственный путь, на котором возможны реальные перемены в этом мире.
Только принятие нами подлинной личной ответственности за свои поступки и за происходящее в мире (а мы все равно не можем уклониться от нее, независимо от того, сознаем мы ее или нет), и действие, соответствующее этому, решит как наши личные, так и общественные проблемы, перед которыми бессильны социальные учреждения и социальные революции. Эстетическая сторона любого из этапов поэзии Кари в меру способности восприятия доступна каждому, но полная оценка ее творчества возможна лишь для того, кто пожелает и приложит достаточные усилия, чтобы пройти весь путь в творческом сотрудничестве с автором до конца.

А. Смирнов. Из доклада в клубе им. Достоевского. Ноябрь 1985г.